Хрустальная певица [= Певцы Кристаллов] - Энн Маккефри

— А какой был ваш? — быстро спросила Килашандра, чтобы отвести разговор от его предложения.

— Номер класса? 502. У меня-то с памятью все в порядке.

— И вы не глухой.

— Тогда я не мог бы сортировать кристаллы.

— Что же сделал с вами симбионт? — выпалила она, прежде чем сообразила, что вторгается в его личные дела.

— Глаза, милочка. Глаза. — Он повернулся к ней и моргнул, и она ахнула: защитные линзы отошли, и она увидела огромную катаракту, закрывшую зрачок. Он снова моргнул, и все глазное яблоко заволокла красноватая субстанция. — Вот почему я сортировщик и почему с первого взгляда узнаю беспорочные кристаллы. Я один из лучших сортировщиков, какие здесь были. Ланжеки отметил мои способности. Да вы скоро увидите, что имею в виду…

К ним подошел другой сортировщик коробок, лицо его было сердитым, а сзади шел разозленный певец.

— Каково ваше мнение об этих голубых? — певец, еще носивший разрушительные следы долгого пребывания в Рядах, выхватил у сортировщика коробку и сунул ее Интору, а затем с грубостью, которая, как Килашандра уже знала, была более профессиональным отличием, чем личным, загородил обзор другому сортировщику.

Интор осторожно установил картонный короб на своем рабочем месте и достал оттуда кристаллы, один за другим, поднося каждый к глазам для осмотра и ставя затем ровным рядом. Там было семь зелено-голубых пирамид, каждая последовательно шире в основании на два-три сантиметра.

— Никаких изъянов незаметно. Прекрасная грань и хорошее острие, — выдал Интор свое мнение. Его равнодушный тон заметно отличался от разговорного стиля с Килашандрой. С почти скрупулезной точностью он протер хрустальный молоточек и осторожно простучал каждую пирамиду, четвертая дала всего на полноты, вместо целой, выше третьей, так что гамма не была закончена.

— Продавать их по три штуки. Несовершенную оставить для показа. Я рекомендовал бы вам проверить ваш резец, не износились ли прокладки. Вы слишком хороший певец, чтобы сделать такую явную ошибку. Может, прошедший шторм отвлек вас от ноты.

Дипломатическая попытка не смягчила певца: глаза его выкатились, шея раздулась, словно он собирался мычать. Интор не обратил на это внимания, но другой сортировщик попятился.

— Ланжеки!

На злобный крик Ланжеки появился мгновенно. В сортировочной комнате воцарилась тишина, но певец, казалось, не заметил этого, его дикий взгляд не отрывался от Интора, который весело выстукивал на своем терминале какие-то цифры.

Килашандра почувствовала руку на своем плече и поспешно отступила в сторону, чтобы Ланжеки встал на ее место рядом с Интором. Как бы зная о присутствии гильдмастера, Интор снова постучал по кристаллам: мягкие звуки нарушили почтительную тишину.

Ланжеки не слушал: он следил за циферблатами. Его бровь изогнулась, когда прозвучала полунота и на дисплее появились соответствующие числа.

— Большой проблемы нет, Эйяд, — сказал Ланжеки, спокойно поворачиваясь к побагровевшему от гнева певцу. — Вы резали эту поверхность достаточно долго, чтобы получить полутона. Я советовал бы вам сдать этот комплект на хранение и дополнить его до октавы. На пирамиды в гамме всегда хорошая цена.

— Ланжеки, — злоба в голосе в манере певца сменилась просьбой, — я хотел в этот раз уехать с планеты. Мне необходимо уехать! Я не переживу следующего посещения Рядов… если не проведу некоторого времени вне этой проклятой планеты!

— Это же только одна коробка, один комплект, Эйядвус-Холм. Ваш груз очень хорошо подобран, судя по информации. — Ланжеки не уходил с терминала, пока настроение певца менялось от ярости к мольбе. — Да, я думаю, его будет достаточно, чтобы вы могли уехать на порядочное время. Пошли, я сам пригляжу за сортировкой.

Одновременно произошло несколько событий, и в комнате возобновился рабочий шум; Ланжеки проводил расстроенного певца к другому сортировщику, манеры которого были более одобряющими, чем снисходительными, и Килашандра, сама вряд ли способная на такое поведение, восхищалась гильдмастером; другой сортировщик вернулся на свое место; Интор быстро упаковал пирамиды с изъяном, сделал пометку на их контейнере и поставил его на редко используемую полку над своей головой. Затем, заметив смущение Килашандры, дружески ткнул ее в бок.

— Ровный шаг облегчает самый тяжелый груз. Давайте следующую коробку, милочка.

Ровный шаг или неровный — все равно они мало чего могли сделать с впечатлением от горы контейнеров, ждущих сортировки. Однообразный день делала интересным потрясающая информация Интора о качестве кристалла, звука и предназначения. Когда он заметил, что Килашандра проявляет острый интерес к оценке, он строго сказал:

— Не утруждайте голову запоминанием цен, милочка. Они меняются каждый день. Стоимость была установлена торговым офисом до того, как мы начали сортировку, но завтра цена может резко измениться. Мне достаточно заниматься спектром кристаллов, а торговлю я оставляю другим. Ага, вот прекрасный розовый кварц. Вы только взгляните на его оттенок, глубину, резку! Работа Дута, полагаю, — и Интор посмотрел на коробку. — Так и есть. Я узнаю его резку среди всех.

— Как? — Килашандра наклонилась, осмотрела кристалл. Он был прекрасен, глубокого бледно-розового цвета с пурпурным оттенком. Но она не могла оценить энтузиазма Интора. О чем и сказала ему.

Сортировщик глубоко вздохнул.

— Ах, если бы вы это знали, вы имели бы мой разряд, верно?

— Это не обязательно, — ответила она. — Я предпочла бы петь кристаллу…

Интор взял у нее розовый октаэдр.

— Да, возможно, вы и должны предпочесть это. — Тем, не менее, я узнаю резку Дута, стоит только мне взглянуть на нее. Когда… если вы будете резать кристалл, вы поймете, что я имел в виду сегодня, если запомните, что именно в этом кристалле такого тонкого, такого редкого. — Обеими руками он поставил тяжелый октаэдр на пластинку шкалы.

— Мне кажется, вы сказали, что здесь избыток розового кристалла…

— Не такого веса, цвета и ортогональности. И мне довелось услышать, добавил он, понизив голос, — что кто-то очень высокопоставленный в ФП ищет крупные камни этого оттенка. — Он взял кристалл, быстро обернул его в пластиковую паутину и коснулся пальцами терминала: на поверхности охраняющего кокона появился идентифицирующий код.

К концу первого дня сортировки Килашандра устала почти так же, как после разгрузки на ветру. Она сказала об этом Шиллауну и Ремболу, когда все они с трудом поднимались наверх в свою гостиную.

— Зато мы получим плату за наши труды, — сказал Шиллаун, чтобы утешить их.